Дэвид, не выпуская руля, роется в ящике и протягивает мне проспект, где говорится, что территория парка Мерчисона занимает 5072 кв. км, через его территорию проложены дороги, построены мосты. Парк разделяет Нил, в котором обитают тысячи гиппопотамов. Внимание привлекла любопытная надпись: «Когда на дорогу выходят слоны, принимайте это всерьез…»
За шлагбаумом начинается заповедник. В высокой траве – засохшие деревья. К небу тянутся искривленные черные сучья. Чем дальше мы углубляемся на территорию парка, тем больше мертвых деревьев. Целый засохший лес. В нем есть что-то вымышленное, неправдоподобное. Яркое солнце усиливает впечатление. Между деревьями зеленеет густая трава, как символ торжествующей жизни.
Дэвид рассказывает о происхождении мертвого леса: «Живущие здесь слоны терлись о деревья, срывали кору, объедали кроны. Деревья постепенно погибали. Потом, вероятно, огонь завершил разрушение».
Но вот мы выбрались на простор и сразу увидели стадо слонов. Они бродили в траве, мирно помахивая хоботами. Заслышав рокот машины, слоны растопыривали уши, поворачивались к дороге и, не увидев ничего для себя интересного, снова возвращались к прерванному занятию. Их было много. Я насчитала семнадцать взрослых слонов. К ногам их жались детеныши, едва заметные в высокой траве. Стадо держалось обособленно, дружно, как патриархальная большая семья. За порядком следил самец, он стоял поодаль, настороженно грозный.
Проехав с километр, мы увидели еще одно стадо. Эти слоны даже не повернули головы под кроной колбасного дерева, на страже стоял огромный самец. Он растопырил уши и проводил нас поворотом головы с огромными белыми бивнями.
Следующее стадо было настроено уже менее мирно. Слоны раздраженно размахивали ушами, вскидывали хоботы, трубили. Холодные, мощные звуки прокатывались над просторами, по коже бежали мурашки.
Дэвид быстро проскочил мимо раздраженных животных. Мы были уже далеко, когда одно из животных отделилось от стада и с поразительной быстротой понеслось по дороге. Нам показалось, что слон погнался за нами. Мой друг, устроившийся на крыше машины, мгновенно нырнул вниз. Дэвид прибавил скорость, но расстояние между нами уменьшалось. Но метров через двести слон повернул с дороги и углубился в траву. Он продолжал бежать, и мы долго видели его темную спину, мелькающую среди зелени. Слон направлялся к Нилу, петляющему вдали светлой сияющей лентой.
Взгляду открывались циклопические пространства, населенные древними обитателями земли. Гиганты мирно бродили, ссорились и вели бои, могуче трубили и обращали в бегство собратьев, нарушивших заведенный в семействе порядок.
Паслись стада антилоп и зебр, бродили свирепые буйволы. Однако царствовали здесь слоны.
Вот перед самой машиной дорогу перешла слониха с двумя детенышами-подростками и малышом, едва ковылявшим на мягких толстеньких ножках. Они деловито торопились куда-то. Слониха была подобранная, кокетливая, ноги ставила мягко, со всем доступным слонихам изяществом. Она была хорошая мать, умела держать детей своих в строгости и послушании. Они так покорно спешили за ней, что от усердия вытянули голые хвостики с жесткими кисточками на концах.
Еще у шлагбаума мы были предупреждены, что возле водопада Мерчисона в кустах залег бегемот, расположившийся на отдых у самой дороги. Он закрыл доступ на холм, с которого открывалось грандиозное зрелище водопада.
Все-таки это очень обидно, ехать, лететь, идти тысячи километров, добраться до знаменитого водопада – и вот, пожалуйста, бегемот!
- Ничего, вы увидите водопад со стороны Нила. Это еще красивее, - утешил Дэвид. Сейчас он ехал уже к водопаду. Дорога, до того тесно-красная, бархатная, посветлела и начала поблескивать, искриться. Это были кристаллы слюды, сверкавшие на тропическом солнце.
Машина съехала вниз. Дэвид поставил ее под пальму. Мы перешли через шаткий дощатый мостик и по утоптанной тропе направились туда, откуда тянуло свежестью и доносился грохот падающей воды. Вскоре тропа вывела к Нилу. Его синяя и тугая вода, прозрачная как стекло, натужась, стремительно мчалась вниз, все убыстряя бег. Вода эта казалась монолитной прозрачной массой, которую вытягивает и толкает к обрыву какая-то невидимая могучая сила.
Облако брызг туманом стоит над водопадом. Течением воздуха облако медленно передвигалось на высокий утес, и туман, осев на траве, стекал с нее небольшими ручьями. Стоя у обрыва, я видела, как яркая бабочка, неосторожно влетевшая в облако, мгновенно закружилась осенним листом и стала падать в пучину, а внизу все ревело, стонало, дробилось, как будто гибла непомерная сила. Темные каменные утесы, тисками сжимавшие русло, скрывали страшную тайну этой гибели. Но, вырвавшись из ущелья, разбившаяся на миллиарды кусочков река вновь обретала русло и уходила в затянутые дымкой просторы земли.
Над водопадом аркой стояла радуга, она упиралась концами в каменные утесы. Есть поверье – в том месте, в которое упирается радуга, лежит поясок, приносящий счастье.
Первобытное счастье светилось россыпями слюды, влажной травой, бродящими по равнинам слонами, водой, ревущей в глубинах ущелья, всей этой необыкновенной природой, раскинувшей на земле свои богатства.
От водопада уже по другой дороге мы добрались до Нила, до места, где ходит паром. Он стрекотал, как большой кузнечик, стараясь побороть стремительное течение. Звук мотора то исчезал, то нарастая, возвращался снова. Кажется иногда, что силы парома иссякают, течение схватит его, понесет, как несет коряги, желтые клочья пены, плавучие кувшинки, пустившие в воду тонкие белые ниточки корешков.
Минуту паром стоит неподвижно и снова медленно начинает ползти, взбираясь выше против течения. Наконец, он пересек середину реки и стал быстро спускаться вниз, направляемый рулевым к противоположному берегу. Здесь вода была уже не такой прозрачной, как в истоке реки. Она напиталась илом, стала измученной, жирной, тяжелой. Короткохвостые ласточки носились как молнии, едва не касаясь воды. Белые птицы садились на плавучие островки, похожие на торчащие из воды крокодильи морды, и плыли вниз по течению.
Мы приближались к противоположному берегу, когда из воды показалась розовощекая морда огромного бегемота. Бегемот посмотрел на меня, громко фыркнул и сразу же скрылся в воде, оставив на ее поверхности одни пузырьки. Я представила, как он висит под водой, огромный, тяжелый, с короткими тумбами толстых ног.
На берегу нас встретил водитель из отеля. Он привез нас в лодж, который встречает посетителей предостережением: «Компания не советует углубляться в лес. Встречи с обитателями джунглей не всегда приятны. Запомните это. Вы предупреждены!»
Вокруг нетронутые джунгли. Их обитатели живут по древним суровым законам природы. Путешественники, приехавшие в эти места, могут поселиться в одном из стилизованных домиков, ярусами возвышающихся на пригорке. Здесь можно услышать леденящие трубные звуки слонов, рев леопардов, львов, наблюдать пасущихся по ночам бегемотов.
Но, вот наконец, мы снова направляемся на прогулку к Нилу. У берега небольшой катерок с брезентовым верхом. Он срывается с места и бежит вдоль берегов Нила, где развертывается фантастическая панорама: бродят слоны, пасутся антилопы, торчат из воды квадратные морды бегемотов с настороженно коротенькими сучками ушей. Распластав широкие крылья, летают цапли. На поляне мирно и вкрадчиво расхаживает стадо павианов. Обезьяны садятся, чешут друг друга и вдруг принимаются драться, оглашая берег пронзительным визгом.
На отмелях, как тяжелые стволы упавших деревьев, лежат крокодилы, разинув ярко-желтые пасти с рядами острых зубов, среди которых вертятся юркие птички, выклевывая застрявшие водоросли. Когда катер, рокоча, приближается к берегу, крокодилы, захлопнув пасти, семенят на рахитичных ножках к воде, волоча по земле свои дряблые животы. В воде крокодилы стремительны и легки. Они проносятся торпедами, оставляя за собой расходящийся след.
На истоптанном, намытом течением островке нежится целое стадо бегемотов. Тут и большие, мордастые, и маленькие, розовые, доверчиво тыкающиеся мордочками в матерей. Рокот мотора тревожит их, и они с поразительной легкостью перебегают через отмель и прячутся в Ниле.
Мы плыли миом отмелей ступенчатых берегов, поросших девственным лесом. В воде, как серые, отмытые дождями скелеты, стояли засохшие, усеянные белыми цаплями деревья. На ветках висели домики маленьких ярких ткачиков, игриво порхающих над водой. Река была очень широкой. Жила она первобытно, нетронуто.
Вот катер приблизился к заводи, где нежилось множество крокодилов. Сколько их было, трудно сказать, - ребристые спины сплошь покрывали большую заводь. Рулевой хотел обойти крокодилов сторонкой, но стадо встревожилось, заводь пришла в движение, чудовища зашевелились, перелезая друг через друга, хлопая хвостом и уходя под воду. Мы выбрались на середину реки и быстро поплыли к водопаду.
Он был теперь недалеко. Уже показались зеленые выступы утесов, между которыми стояло что-то белое и немое. О силе и ярости падающей воды можно было догадываться по клочьям пены, которая стремительно неслась по течению.
По мере того, как мы приближались к утесам, нарастал угрожающий гул. Клочья пены скапливались у торчащих из-под воды камней, и рулевой с осторожностью обходил эти камни, чтобы не посадить на них катер. Долго мы были увлечены зрелищем водопада, наблюдая, как кипит и пляшет вода.
Затем мы снялись с якоря и поплыли домой. Сейчас мы шли по течению очень быстро. Мелькали пустынные древние берега. Из зелени выступали крутые обрывы, плоские выветренные террасы, изрешеченные темными провалами ласточкиных гнезд. Мы расставались с Нилом, который серебряной лентой связал все сафари.
Его верховья мы покидали навсегда, унося с собой сказочные воспоминания. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне слышится фырканье гиппопотама, я вижу, как он следит за мной своим взглядом. Он и сегодня, наверное, полощется в теплой воде. Ходят по берегам длинноногие слоны и, стиснутый скалами, грохочет водопад, увенчанный многоцветным кокошником радуги. Все это существует, живет на земле, умножая ее красоту…
Оставить свой комментарий